Основными элементами древнейшего государственного устройства Рима являются царь, сенат и народное собрание.
О том, что периоду республики предшествовал в Риме период царей, кроме римской традиции, свидетельствуют такие переживания среди позднейших учреждений республики, как interregnum, rex sacrificulus, regifugium и т. д.
Царь (rex) является верховным владыкой государства; в его руках сосредоточиваются все функции государственной власти. Он является и верховным полководцем народа, и блюстителем внутреннего порядка, и предстателем за народ перед богами. В качестве полководца, он распоряжается военными силами народа, назначает командиров и т.д. В качестве блюстителя внутреннего порядка, он имеет право суда и наказания над всеми гражданами (jus coercitionis) вплоть до права жизни и смерти. В качестве верховного жреца, он заведывает совершением общенародных жертвоприношений и т. д.
Рим не является, однако, монархией династической. Возможно, что в эпоху доисторическую и Рим знал царскую власть, переходившую по наследству в каком-нибудь роде [Bernhöft[1] находит следы такой наследственности], но во всяком случае уже с самого начала исторической эпохи о такой наследственности речи быть не может. Некоторые из современных ученых думают, что царь—на подобие того как впоследствии диктатор и rex sacrorum—назначался предшественником (Bonfante, Мауr). Вероятнее, однако, господствующее мнение, которое считает царскую власть выборной. После смерти царя, в момент междуцарствия (interregnum) верховная власть в государстве переходит к сенату. Сенат выбирает из своей среды 10 человек (interreges), которые по очереди (по 5 дней каждый) управляют государством до тех пор, пока не будет намечен кандидат в цари. Намеченного кандидата очередной interrex предлагает народному собранию, которое и облекает его властью (lex curiata de imperio). Для приобретения права сноситься с богами вновь избранному царю необходимо еще особое посвящение—inauguratio.
При отправлении своей власти царь может назначать себе помощников; но образовалось ли уже в царский период что-либо вроде постоянных магистратур, трудно сказать. Несомненно существовали командиры отдельных войсковых частей (tribuni militum, tribunus celerum); возможно, что на время своего отсутствия царь оставлял в городе кого-либо в качестве своего заместителя (praefectus urbi), но постоянные судьи для уголовных дел (duoviri perduellionis и quaestores parricidii), по всей вероятности, относятся уже к эпохе республики.
Рядом с царем стоит сенат (senatus), состоявший в древнейшее время из всех родовых старейшин, которые являлись, таким образом, как представители родов, членами сената ex officio. Ha это указывает уже упоминавшееся ранее совпадение числа сенаторов с числом родов по римскому преданию, а также наименование сенаторов «patres». Позже, однако, с постепенным падением значения родов и с усилением царской власти, этот принцип родового представительства отпадает и сенат составляется назначением царя.
Роль сената по отношению к царю является чисто совещательной: сенат обсуждает по предложению царя те или другие вопросы, и его заключения (senatusconsultа) имеют принципиально значение советов, для царя юридически не обязательных, но имеющих, конечно, огромную фактическую силу.
По отношению к народу сенат играет роль опекуна роль сказывается уже в описанном выше interregnum, Ho и сверх того, всякий новый закон, принятый в народном собрании, нуждается еще для своей действительности в утверждении сената (т. н. auctoritas patrum, которую Моммзен справедливо сближает с auctoritas tutoris)[2].
Третьим элементом государственного устройства является народное собрание, т. е. собрание всех взрослых (способных носить оружие) полноправных граждан (т. е. патрициев). В основу организации этих народных собраний положено описанное выше деление на курии, почему и самое собрание называется comitia curiata или (по способу своего созыва, через глашатаев) comitia calata. Народное собрание созывается по инициативе царя, который и вносит туда свои предложения. Предложения эти в собрании не дебатируются, а лишь просто принимаются или отвергаются открытою устною подачей голосов (простым «да» или «нет»). Большинство голосов в данной курии давало голос курии, а большинство голосов этих последних давало решение народного собрания. Предметы ведомства народных собраний едва ли могут быть определены с достаточной ясностью. А priori можно предположить, что в санкции народных собраний нуждались все новые законы, затрагивавшие более или менее существенно правовой строй общества. В народном собрании, далее, происходит принятие кого-либо в состав патрициев (cooptatio in patriciis), a также некоторые важнейшие акты частноправовой жизни—усыновление (arrogatio) и завещание {testamentum). Наконец, вероятно, в собраниях же решались и важнейшие вопросы текущей внутренней и внешней политики—напр., вопрос об объявлении войны, о заключении мира и т. п.
Но, вообще, передать или не передать тот или иной вопрос на решение народного собрания зависело всецело от воли царя, ибо и самое народное собрание без его воли состояться не могло.
Патриархальный характер древне-римского государственного строя устраняет мысль о каких бы то ни было юридических (конституционных) правах народных собраний по отношению к царю. Фактически, конечно, царь во всех важнейших случаях должен был искать опоры в народе, но юридически его личная воля, его верховная власть (ітреriит) ничем не была связана. Вместо того, чтобы вносить свои предложения в comitia, царь мог и самостоятельно повелеть (imperare) то, что находил нужным, и такое начальственное предписание было для граждан так же обязательно, как и закон,—с тем разве только различием, что закон, принятый в народном собрании (lех), есть jussus populi, обязательный навсегда (до отмены в таком же порядке); меж тем как личное предписание царя имеет силу лишь до тех пор, пока этот царь находится у власти, и, следовательно, со смертью его ео ipso перестает быть обязательным.
Ввиду наличности всех трех описанных элементов, общий характер римского государственного устройства этого периода представляется спорным. Ввиду того, что рядом с царем стоят сенат и народное собрание, государственное устройство может показаться монархией конституционной; с другой стороны, ввиду отсутствия каких-либо юридических ограничений царской власти, оно может быть понято, как монархия абсолютная; наконец, принимая во внимание выборный характер царской власти и сравнительную полноту полномочий позднейших республиканских магистратов, в особенности диктаторов и консулов, можно и древнейший Рим счесть за республику, только с диктатором пожизненным. Равным образом, спорен и внутренний характер этого устройства: одни выдвигают в царской власти на первый план элемент военный (напр., De Sanctis), другие—элемент религиозный, теократический (напр., Фюстель-де-Куланж) и т. д.
Все эти споры находят себе объяснение в том, что в государственном устройстве этого периода заключены еще все эти элементы вместе и что к не сложившемуся еще строю нельзя прилагать наших нынешних теоретических категорий. И если уж желательно дать этому строю какое-либо общее определение, то наиболее верным будет «патриархальный». Царь является патриархальным владыкой своего народа и стоит к последнему в таком же отношении, как paterfamilias к своей семье. Как в руках paterfamilias сосредоточивались все функции семейной власти, так в руках царя сосредоточивалось начальство над народом во всех сторонах его существования; как paterfamilias не ограничен ничем, кроме религии и общественного мнения, так не ограничен и царь в своем управлении народом[3].
О том, что периоду республики предшествовал в Риме период царей, кроме римской традиции, свидетельствуют такие переживания среди позднейших учреждений республики, как interregnum, rex sacrificulus, regifugium и т. д.
Царь (rex) является верховным владыкой государства; в его руках сосредоточиваются все функции государственной власти. Он является и верховным полководцем народа, и блюстителем внутреннего порядка, и предстателем за народ перед богами. В качестве полководца, он распоряжается военными силами народа, назначает командиров и т.д. В качестве блюстителя внутреннего порядка, он имеет право суда и наказания над всеми гражданами (jus coercitionis) вплоть до права жизни и смерти. В качестве верховного жреца, он заведывает совершением общенародных жертвоприношений и т. д.
Рим не является, однако, монархией династической. Возможно, что в эпоху доисторическую и Рим знал царскую власть, переходившую по наследству в каком-нибудь роде [Bernhöft[1] находит следы такой наследственности], но во всяком случае уже с самого начала исторической эпохи о такой наследственности речи быть не может. Некоторые из современных ученых думают, что царь—на подобие того как впоследствии диктатор и rex sacrorum—назначался предшественником (Bonfante, Мауr). Вероятнее, однако, господствующее мнение, которое считает царскую власть выборной. После смерти царя, в момент междуцарствия (interregnum) верховная власть в государстве переходит к сенату. Сенат выбирает из своей среды 10 человек (interreges), которые по очереди (по 5 дней каждый) управляют государством до тех пор, пока не будет намечен кандидат в цари. Намеченного кандидата очередной interrex предлагает народному собранию, которое и облекает его властью (lex curiata de imperio). Для приобретения права сноситься с богами вновь избранному царю необходимо еще особое посвящение—inauguratio.
При отправлении своей власти царь может назначать себе помощников; но образовалось ли уже в царский период что-либо вроде постоянных магистратур, трудно сказать. Несомненно существовали командиры отдельных войсковых частей (tribuni militum, tribunus celerum); возможно, что на время своего отсутствия царь оставлял в городе кого-либо в качестве своего заместителя (praefectus urbi), но постоянные судьи для уголовных дел (duoviri perduellionis и quaestores parricidii), по всей вероятности, относятся уже к эпохе республики.
Рядом с царем стоит сенат (senatus), состоявший в древнейшее время из всех родовых старейшин, которые являлись, таким образом, как представители родов, членами сената ex officio. Ha это указывает уже упоминавшееся ранее совпадение числа сенаторов с числом родов по римскому преданию, а также наименование сенаторов «patres». Позже, однако, с постепенным падением значения родов и с усилением царской власти, этот принцип родового представительства отпадает и сенат составляется назначением царя.
Роль сената по отношению к царю является чисто совещательной: сенат обсуждает по предложению царя те или другие вопросы, и его заключения (senatusconsultа) имеют принципиально значение советов, для царя юридически не обязательных, но имеющих, конечно, огромную фактическую силу.
По отношению к народу сенат играет роль опекуна роль сказывается уже в описанном выше interregnum, Ho и сверх того, всякий новый закон, принятый в народном собрании, нуждается еще для своей действительности в утверждении сената (т. н. auctoritas patrum, которую Моммзен справедливо сближает с auctoritas tutoris)[2].
Третьим элементом государственного устройства является народное собрание, т. е. собрание всех взрослых (способных носить оружие) полноправных граждан (т. е. патрициев). В основу организации этих народных собраний положено описанное выше деление на курии, почему и самое собрание называется comitia curiata или (по способу своего созыва, через глашатаев) comitia calata. Народное собрание созывается по инициативе царя, который и вносит туда свои предложения. Предложения эти в собрании не дебатируются, а лишь просто принимаются или отвергаются открытою устною подачей голосов (простым «да» или «нет»). Большинство голосов в данной курии давало голос курии, а большинство голосов этих последних давало решение народного собрания. Предметы ведомства народных собраний едва ли могут быть определены с достаточной ясностью. А priori можно предположить, что в санкции народных собраний нуждались все новые законы, затрагивавшие более или менее существенно правовой строй общества. В народном собрании, далее, происходит принятие кого-либо в состав патрициев (cooptatio in patriciis), a также некоторые важнейшие акты частноправовой жизни—усыновление (arrogatio) и завещание {testamentum). Наконец, вероятно, в собраниях же решались и важнейшие вопросы текущей внутренней и внешней политики—напр., вопрос об объявлении войны, о заключении мира и т. п.
Но, вообще, передать или не передать тот или иной вопрос на решение народного собрания зависело всецело от воли царя, ибо и самое народное собрание без его воли состояться не могло.
Патриархальный характер древне-римского государственного строя устраняет мысль о каких бы то ни было юридических (конституционных) правах народных собраний по отношению к царю. Фактически, конечно, царь во всех важнейших случаях должен был искать опоры в народе, но юридически его личная воля, его верховная власть (ітреriит) ничем не была связана. Вместо того, чтобы вносить свои предложения в comitia, царь мог и самостоятельно повелеть (imperare) то, что находил нужным, и такое начальственное предписание было для граждан так же обязательно, как и закон,—с тем разве только различием, что закон, принятый в народном собрании (lех), есть jussus populi, обязательный навсегда (до отмены в таком же порядке); меж тем как личное предписание царя имеет силу лишь до тех пор, пока этот царь находится у власти, и, следовательно, со смертью его ео ipso перестает быть обязательным.
Ввиду наличности всех трех описанных элементов, общий характер римского государственного устройства этого периода представляется спорным. Ввиду того, что рядом с царем стоят сенат и народное собрание, государственное устройство может показаться монархией конституционной; с другой стороны, ввиду отсутствия каких-либо юридических ограничений царской власти, оно может быть понято, как монархия абсолютная; наконец, принимая во внимание выборный характер царской власти и сравнительную полноту полномочий позднейших республиканских магистратов, в особенности диктаторов и консулов, можно и древнейший Рим счесть за республику, только с диктатором пожизненным. Равным образом, спорен и внутренний характер этого устройства: одни выдвигают в царской власти на первый план элемент военный (напр., De Sanctis), другие—элемент религиозный, теократический (напр., Фюстель-де-Куланж) и т. д.
Все эти споры находят себе объяснение в том, что в государственном устройстве этого периода заключены еще все эти элементы вместе и что к не сложившемуся еще строю нельзя прилагать наших нынешних теоретических категорий. И если уж желательно дать этому строю какое-либо общее определение, то наиболее верным будет «патриархальный». Царь является патриархальным владыкой своего народа и стоит к последнему в таком же отношении, как paterfamilias к своей семье. Как в руках paterfamilias сосредоточивались все функции семейной власти, так в руках царя сосредоточивалось начальство над народом во всех сторонах его существования; как paterfamilias не ограничен ничем, кроме религии и общественного мнения, так не ограничен и царь в своем управлении народом[3].